не возражаю, если паспорта задержатся еще на пару дней. Можно будет еще немного пожить здесь. Подумала – и сама внутренне устрашилась: как бы кто не прочитал мои мысли. Они же просто бросят меня и уедут. Хорошо, если не побьют. Всю неделю лениво паковала чемоданы, по десять раз перекладывая каждую вещь. Так много хотелось увезти, и так мало было места. Двадцать три килограмма лимит и дорога длиной в пять тысяч километров. Я снова и снова перебирала багаж, пытаясь переосмыслить ценность каждой вещи. Пришел Витя и утрамбовал все за две минуты. Закрыл чемодан на замок и запретил мне открывать его до самого отъезда. Я обиделась и пошла искать сочувствующих.
Витя был очень злой в эти дни. Он задержался в Великобритании на месяц дольше, чем планировал, и возвращение на пятый курс стояло под угрозой. Славу уже отчислили пару недель назад. С правом восстановления на курс ниже. Витю до сих пор не отчислили, потому что он шел на красный диплом и потому что его мама работала секретарем в деканате. Мама поставила вопрос ребром: если вы отчислите моего сына, я уволюсь. Найти нового секретаря в деканат – задача не из легких, мало желающих занять вакантное место. Слишком много мороки при слишком маленькой зарплате. В итоге Витя все еще числился на пятом курсе, и из-за него мы уже три раза сменили билеты, потому что он не хотел терять ни дня, а нам каждый день обещали прислать паспорта. Оставаться в Великобритании он не хотел, планировал следующим летом рвануть в Америку. При маме-секретаре всегда можно нарисовать себе нужный студенческий статус.
По дороге мне попался Слава. Слава уже смирился с тем, что ему придется задержаться на год в стенах университета, но все еще ходил мрачный. Один год не поступил, потом два года армии, и теперь еще один год вылетает в трубу. Он уже на три года старше своих одногруппников, и ему до смерти надоела эта университетская тягомотина и домашние мальчики. А теперь нарисовался еще один год, отделяющий его от заветных корочек и самостоятельной жизни. Он злился, что у него нет мамы в деканате и поэтому он уже четыре года наблюдает, как легко Витя получает то, что ему, Славе, дается с таким трудом. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что говорить с ним о красоте шотландских полей бессмысленно. Слава ненавидел эту работу, эту ферму и эту Шотландию. Он отчаянно хотел уехать и больше никогда не возвращаться. Он приехал, заработал денег – и больше от этой страны ему ничего не было нужно. Ему вполне нравилось дома – и в гробу он видел этот Запад.
Тогда я пошла жаловаться Мише. Миша смертельно не хотел уезжать. На ферме у него было все, что нужно для счастья: жилье, работа, деньги и Надя. Домой его не тянуло. Не хотелось учиться, не хотелось жить с родителями, не хотелось терять Надю. Надя училась в другом городе, и видеться с ней предстояло только раз в две недели по воскресеньям. Несколько раз он заикался: а не плюнуть ли на все и не остаться ли нам в Шотландии? Но у Нади тоже маячил красный диплом, и расставаться с этой перспективой она не хотела. Миша страдал, но молчал. Я подошла к нему и в сотый раз сказала, что тоже не хочу уезжать. Он одарил меня скорбным взглядом и ничего не ответил.
Поговорила по телефону с Андреем. Пару месяцев назад Андрея выслали с фермы за какое-то мелкое жульничество. Порядочные люди всегда попадаются на мелочах, потому что жульничать не умеют. Управляющий велел ему покинуть ферму в два дня. Мы очень переживали по поводу его отъезда. Сейчас он работал в Манчестере на складе, твердо намеревался уехать домой до окончания визы, потому что твердо намеревался приехать следующим летом. Если не в Англию, так в Америку.
Говорить с Надей о том, чтобы остаться, было бессмысленно изначально. Для этого она была слишком практична. Наде нравилось в Шотландии, у нее обнаружились неплохие способности к зарабатыванию денег, но она не хотела оставаться нелегалом без права работы. Вариант с жильем и работой она бы еще рассмотрела, но рисковать учебой, красным дипломом и будущей карьерой – во имя чего? Надя хмурит брови и советует мне не уподобляться Оксане. Оксана уехала двумя месяцами раньше и знаменита у нас тем, что имеет привычку отчаянно скучать то по России, то по Англии, в зависимости от того, где она находится в данный момент. Она уже в прошлом году приезжала в Англию по сельхозпрограмме, за несколько месяцев страшно соскучилась по родителям и друзьям и уехала, не дожидаясь окончания сезона. Едва пережила зиму, как рванула в Англию с первой же оттепелью, еще и сманив с собой несколько ребят. Ах, Англия! Ах, ферма! Ах, беззаботная студенческая жизнь! К осени опять заскулила по дому. Получила паспорт раньше остальных и с первым же рейсом умотала домой. Теперь каждый день пишет на ферму письма о том, как она не может жить без Англии. Мы бы сейчас нашли с ней общей язык, но поддержать меня здесь она не могла.
Оставался один Валера. Валера два месяца разрабатывал планы о том, как остаться в стране. Валеру устраивало абсолютно все: погода, природа, местное население и заработки. Он обзавелся хорошими друзьями из Прибалтики, они звали его с собой в Лондон, а он все не мог определиться глобально. С утра до вечера он рассматривал различные варианты и каждый день прибегал с новым решением: «Ребята, я остаюсь. Я еду в Лондон. Я еду в Брэдфорд. Я остаюсь зимовать на ферме. Я решил купить себе документы. Я купил ноутбук, и теперь буду зарабатывать деньги в Интернете».
– Ну, что нового? – спрашивает он, не отрываясь от своего ноутбука.
– Рэйчел сказала, паспорта придут сегодня.
– И ты этому веришь?
– Я уже ничему не верю. Мне все равно.
– Мне тоже. Я хочу остаться.
– Валера, что тебя удерживает?
Он отрывает от ноутбука мутный взгляд.
– Не знаю. Родители. Не знаю, где я могу принести им больше пользы: сидя рядом с ними или работая здесь и отсылая деньги. Учеба. Жалко пройденные годы. С одной стороны – нафига мне эти корочки, если там я никогда не смогу зарабатывать столько, сколько здесь? Друзья зовут обратно. Хотя если посмотреть – здесь у меня тоже друзья. А там – какая перспектива в нашем совхозе? Ну, закончу я вуз, вернусь домой к родителям. У меня друзья, ребята постарше – вернулись после учебы домой, женились, работать начали. Работа хреновая, деньги маленькие. Что ни день – пьянки, драки. Одному глаз выбили, другому руку сломали. Что мне там делать?
– Так, чего же ты тогда мылишься?
– Да вот, думаю, может, еще год поучиться, подготовиться, как следует, да рвануть сюда после четвертого курса. Еще выпустят.
– Так ты все еще на четвертом?! Чего же ты тогда всем голову морочишь! Езжай домой и не парься! Успеешь еще стать нелегалом.
Я ушла на море, села на скамейку и стала смотреть, как пенные барашки забегают на камни. А уезжать все-таки придется. Потому что сегодня утром пришли паспорта, и завтра заканчивается срок действия визы. Потому что Надя сказала: «нелегалами стать мы всегда успеем. Давай сначала попробуем легально».
Мы попробовали. Надя укатила в Америку по программе Work&Travel, я в Англию по Study&Work. Мише отказали в американской визе, и он впал в депрессию. После окончания программы Надя не вернулась, открыв для себя заманчивые перспективы в Америке. С Мишей пришлось расстаться, и он теперь уже никуда не хочет. Слава купил квартиру (машину он приобрел еще после прошлого сельхоззабега в Англию), оканчивает пятый курс, собирается жениться и открывать собственное дело. Об Англии и слышать ничего не хочет. Иногда пишет письма: «Ты все еще там? И что ты только нашла в этой стране?!» Витя получил красный диплом, в Америку так и не уехал. Съехал от родителей – скрывается от военкомата. Пишет письма, просит прислать ему вызов. Валера вернулся на родину,
